Про крысёнка по имени Маська, первого космонавта среди грызунов
Выбрать часть: (01) | (02) | (03) | (04) | (05) | (06) | (07) | (08) | (09) | (10)
(11) | (12) | (13) | (14) | (15) | (16) | (17) | (18) | (19) | (20)
(21) | (22) | (23) | (24) | (25) | (26) | (27) | (28) | (29) | (30)
(31) | (32) | (33) | (34) | (35) | (36) | (37) | (38) | (39) | (40)
Про дедушку в съедобных тапках
Возвращаясь к Маськиному имени надо заметить, что уже в раннем детстве он был очень любопытный парень и каждый день заглядывал к кому-нибудь на огонёк.
Сам он в ту пору обитал под булочной, на фасаде которой висел на цепях здоровенный крендель из меди. Представляешь?! Наш крысёнок однажды до этого кренделя добрался и как следует погрыз – так чуть резцы не сломал. И зачем такие несъедобные штуки на виду вывешивают? Чтобы крыс дразнить? Выходит, что так…
Окрест той булочной стояли жилые дома с резными наличниками. И вскоре Маська понял, что в стенах старых домов с деревянными перекрытиями всегда полно ходов, по которым даже не самая сообразительная крыса может забраться в любую квартиру. А Маська – он ого-го! Маська очень даже сообразительная крыска.
Он побывал во всех соседних домах, пробежался по множеству подвалов, квартир и чердаков. И однажды Маська оказался в комнате на полуподвальном этаже, где старенький дедушка в шапке-ушанке и войлочных тапках на босу ногу беседовал с коробкой, на которой медленно крутился чёрный кружок.
Эта коробка шипела и скрипела. Она гнусавила и всхлипывала. Она стонала и нервно вскрикивала.
Маська сильно удивился. Он знает, где в подвале лежит такая же штука, но там она покрыта толстым слоем пыли и лежит себе молча. Он понятия не имел, что такие вот штуки умеют петь песни. Он знал только, что они называются патефоны и на вкус эти коробки – фу, гадость какая!
Этот же патефон стоял на столе рядом с кусками хлеба и дымящейся тарелкой. Издавал разнообразные шумы, а ещё он то и дело принимался голосить нечеловеческим голосом: «Michelle, ma belle…»
Когда доходило до этих слов, дедушка начинал грустно кивать головой и тоже подпевал жалким дрожащим голосом про Ми-Шел-Ма-Бела. Этот дед был, похоже, очень одинокий человек, и сильно тосковал по этому Ми-Шел-Ма-Белу, кто бы он ни был.
Еще этот дедушка был подслеповатый. Он даже не сразу заметил, что к нему зашёл гость.
Тогда крысёнок, которому осталось всего несколько минут до того, как он станет Ми-Шел-Ма-Белом, вытянулся во весь свой рост и чихнул. А когда дед, нацепив на нос очки с круглыми стёклышками, обернулся – Маська обаятельно ухмыльнулся, показав дедушке свои длинные желтые резцы.
И дедушка, увидев такую милую улыбчивую крысу, сразу оживился. Он вдруг стал очень гостеприимен. Опустил руку под стол – и сначала в крысёнка полетел один тапок, затем другой. Оба, между прочим, войлочные, украшенные вручную вышитым чувашским орнаментом. То есть довольно дорогие.
«Тапочки подал… Значит, приглашает зайти», — сразу догадался Маська.
Он, как уже было замечено, очень сообразительный парень, из тех, кому, как говорится, палец в рот не клади — откусит. Хотя…
О сообразительности
Очень трудно представить себе настолько несообразительного человека, который полез бы пальцем в Маськину пасть. Дело в том, что своими резцами любая крыса запросто перегрызает кирпич. Так что человек, сующий свой палец в её пасть, явно уступает крысам в сообразительности. Ну или ему этот палец стал вдруг не нужен. Одно из двух.
Э-э…
Ладно, давайте не будем деликатничать, скажем начистоту: такой человек уступает в сообразительности даже шнуркам на своих кедах. Даже пополам перегрызенный крысой кирпич – и тот сообразительнее такого человека.
Это, конечно, плохо – то, что среди людей попадаются такие несообразительные экземпляры. Но что хорошо – такому человеку даже не самая отважная крыса может не то что палец, а всю лапу в рот засунуть. По самый локоть. И не бояться, что он её откусит.
Он просто не сообразит это сделать. На это у него ума не хватит. Будет сидеть с крысиной лапкой во рту и думать:
«Так, у меня во рту – крыса. Что делать? Может, выплюнуть?»
И испугается:
«А вдруг она обидится? Ладно, посижу так, авось оно и ничего…»
Уж так люди устроены, что запросто позволяют всяким крысам пихать в свои рты всевозможную дрянь. Начисто при этом забывая, что рот – в голове.
Подойди к зеркалу. Рот видишь? Молодец. И где-то там рядом со ртом, прямо в голове, еще и мозг находится.
Присмотрись. Мозг видишь?
Нет!?
Снова молодец! Его и не должно быть видно. Но он тоже есть! И именно им ты думаешь. А у мозга есть такая особенность, что он, если долго облизывать крысу, к этому привыкает и начитает считать нормальным. Ему, мозгу, через некоторое время становится всё равно, что лизать языком, крысу или чупа-чупс. Хотя между крысой и чупа-чупсом – довольно-таки большая разница.
В общем, не давай грызть свои пальцы всяким-разным крысам. Но не позволяй и другим запихивать в свой рот всякую дрянь! Береги свой мозг! Именно это является главным признаком сообразительности.
Как Ми-Шел-Ма-Бел стал Ми-Шел-Ма-Белом
Мысли крысёныша прервал здоровенный кусок чёрствого хлеба, который ударился в стену за его спиной. А хлеб – это известно даже крысам – сам по себе не летает. Значит, его кто-то кинул. Интересно, кто?
«Так это же дедуля хлебом кидается, — догадался Маська, — больше некому!»
И он обрадовался: этот милый дедушка каким-то чудом догадался, что гость любит именно сухие горбушки. То есть в этой комнатушке собралась компания очень догадливых и милых крыс и людей. При таком равенстве интеллектов и обаяния они обязательно подружатся, подумал крысёнок.
Хлеб, отскочив от стены, закатился в дедушкин войлочный тапок.
Крысёнок, показывая, как ценит такое чуткое отношение, наклонился за горбушкой – и в этот момент над его головой пролетел ещё один снаряд, стеклянная банка. Которая, разумеется, разбилась о стену.
Понюхав осколки, Маська выяснил, что в этой банке дедушка держал слабый запах мяса вместе с кусочками капусты, картошки и свёклы. Всё то, что сейчас дымилось в тарелке перед ним. И вот в знак дружбы он отдал гостю остатки этого прекрасного консервированного борща. Срок годности которого, определил Маська по запаху, уже истёк, но истёк-то только позавчера!
«Какой хороший человек!» — подумал крысёныш. От этой мысли ему стало так тепло на душе, что из его красных выпуклых глаз чуть не потекли слёзы умиления.
Но Маська не стал слезоточить — в дедушкиной каморке было и без того сыровато. Да и неприлично это, прилюдно плакать. Поэтому, прихватив горбушку вместе с тапком, он раскланялся с дедом, который как раз встал и взял в руку трость. Потряс этой палкой над своей головой и выкрикнул приветствие. Крысёнок пискнул в ответ и юркнул под шкаф, жуть как воняющий нафталином, в самый дальний и пыльный угол.
Где-то там, за пределами подшкафья, стремительно бегал по своей комнате дедушка. Он бодро шлёпал босыми ногами по доскам пола и выстукивал по ним тарантеллу своей тростью. Такой оказался затейник – любо-дорого смотреть.
Потом он пыхтел, пытаясь отодвинуть шкаф от стены, и беспрерывно при этом выкрикивал тёплые слова в адрес крысёнка.
А крысёнок, очутившись в безлюдном месте, задумался. Ведь когда он зашёл к этому дедушке, тот явно грустил по какому-то Ми-Шел-Ма-Белу. Тосковал, судя по всему, на всю катушку. Да на этого деда даже смотреть было невыносимо, такой он был печальный.
«А когда я зашёл, дед сразу оживился, — вспомнил крысёнок. В этот момент суета в комнатке кончилась, стало тихо и Маська увидел далеко-далеко, там, где кончалось подшкафье, прищуренный дедов глаз. – Прямо как молодой стал. Проворный такой! И в дом пройти пригласил, и моё любимое блюдо предложил. Да он, — одобрительно глядя на палку, которой дедушка пытался достать до него, думал крысёнок, — до сих пор полон энергии и оптимизма. Прямо живчик! И какой из этого вывод?»
Быстро перемалывая резцами горбушку, он всё думал-думал-думал-думал-думал-думал-думал-думал-думал-думал- думал-думал-думал-думал…
Мимо, едва не задев хвост крысёнка, промелькнул кончик трости. Маська отодвинулся, залез в самый дальний угол, чтобы его попа не мешала деду развлекаться — и снова думал-думал-думал-думал-думал- думал- думал-думал-думал-думал-думал-думал-думал-думал-думал-думал…
Маська очень любит это дело, погрызть что-либо чёрствое и в это время что-нибудь хорошенько обдумать. Но хлеб кончился. Тогда он обнюхал дедушкин тапок – и снова принялся думать-думать-думать-думать-думать-думать-думать-думать-думать- думать-думать-думать-думать-думать…
И вдруг, даже ещё до того, как кончился тапок, крысёнок всё понял: он-то и есть этот самый Ми-Шел-Ма-Бел, без которого этому войлочному деду так плохо!
А значит, с ним ему – ХОРОШО! Вон как дедушка-то сразу развеселился. Завёлся как молодой. Вы только посмотрите на него – ведь до сих пор успокоиться не может. О, молодец, догадался, что трость у него слишком короткая – взял в руки швабру.
«У него, оказывается, и швабра есть, — подивился крысёнок. — Так чего же под шкафом так пыльно?»
Маленький крысёнок с большим белым пятном на попе вот так запросто сделал великое открытие: он рождён дарить радость людям! Нести им праздник, вселять в них бодрость и оптимизм. И всё это – за самую скромную плату: никто не разорится, если поделится с голодным зверьком горбушкой.
И, ко всему прочему, он выяснил, как его зовут. Ну наконец-то, а то только и слышишь – «Смотри — крыса!» Или даже так, как недавно прозвучало в парке:
— Фу! Смотри — крыса! Фу!
Он же, оказывается, не Фу-Смотри-Крыса, он на самом деле зовётся Ми-Шел-Ма-Бел. Можно коротко – Ми-Шел. Красота!
Ваш комментарий будет первым