«Министр внутренних дел Марко Померантс провел в Нарве встречу с русскими журналистами Ида-Вирумаа. … По словам Померантса, до Нарвы зачастую вся информация не доходит, и государство должно тут что-то предпринять. Цель — не политическая пропаганда, а просто снабжение населения качественной информацией…»
Померантс встретился в Нарве с русскими журналистами
.
Министр МВД появился в отдельном зале ресторана, подготовленном для завтрака с журналистами, оглядел собравшихся, затем закрыл глаза, чувственно потянул носом и пробормотал, слегка оскалившись:
— Жареные мозги… кьянти… Обожаю!
Журналисты недоуменно уставились на сервированный, но пока пустой стол. «Какие еще мозги?» — прошептал кто-то недоуменно. «Твои, дура! Не привлекай внимания!» — прошипели ей в ответ. Прозвучали дежурные приветствия, скрипнули стулья.
— Итак, — неразборчиво, как будто из-под маски молвил министр, — поговорим об информации. Вернее, о ее отсутствии.
Присутствующие потупились.
— Я, как псих какой-то, всю ночь лазал по сугробам, искал глушилки, — сообщил министр. — Вся страна смотрит наши телеканалы и слушает наше радио, а до Нарвы почему-то информация не доходит. Вот, например, эстонские газеты куда деваются? Куда оно… — министр на секунду задумался, каким адекватным выражением определить это «оно», но ничего печатного в голову не пришло. — Куда оно всё пропадает? Почему они голосуют не так как надо?
— Да мы что? Мы ничего… — пробормотал высокий детина, нервно протирая мгновенно вспотевшие стекла очков. — Мы стараемся…
— Это кто? — спросил министр. Сопровождающий его однопартиец, местный функционер, пожилой седой мужчина, что-то быстро зашептал ему на ухо. Присутствующие вытянули шеи, но не смогли вычленить из доклада ничего, кроме часто повторяющегося слова «kurat». — А, молодец… — кивнул министр. — Одобряю… Но одного старания мало.
Министр снова оскалился:
— Народ страдает! Его не снабжают! Качественной информации нет! А должна быть!
Он попытался шевельнуть руками, но это почему-то не удалось. Министра это разозлило. «Надо бы у канцлера права спросить, — подумал он, — почему, когда мне надо пустить в ход руки, всё время они оказываются связаны? Может, в Конституции чего поменять?..»
— Да мы готовы! — заверил высокий в очках. — И снабжать!.. И проверенной!.. То есть — качественной!.. И даже информацией!… Только… — остановился он, блеснув стеклами.
— Что — только? – тихо спросил министр.
— Qui pro quo, господин министр, qui pro quo, — послышалось в ответ…
.
Послесловие
Мерзость-то какая, прости господи. Даже смеяться над убогим не хочется. Просто озвучу несколько вопросов.
Представимо ли, чтобы министр внутренних дел собрал редакторов эстонских газет где-нибудь в западной или южной части страны, чтобы вычитать им за отсутствие «качественной» информации? Да еще прихватил бы на эту встречу своего местного политфункционера, эдакого гауляйтера?
Как Конституция Эстонии — или любой другой закон — определяют «качественную» информацию, и в чем отличие качественной от некачественной?
Хоть кто-нибудь из редакторов и журналистов на этом завтраке с министром задал ему вопрос о сути конституционных прав, о свободе слова и совести? Напомнил ему, что цензуры у нас нет (по крайней мере — не должно быть), и каждый имеет право на свои убеждения?
Или — самое тривиальное — кто-нибудь на этой встрече попросил Померантса предоставить хоть какие-то примеры «некачественности» предоставляемой нарвитянам информации?
Если не уважаешь сам себя как можно ждать что тебя будут уважать другие, это ведь старая истина. Это ведь так просто быть свободным, но видно не в этом случае.