— Глянь, Ансип приехал! — сказал президент, аккуратно ставя блюдечко с недопитым чаем на стол. И прищурился в лучах ярко сияющего солнца. — С чего бы это?.. Да еще с лопатой…
Он недоуменно посмотрел на супругу, но она тоже не знала, зачем премьер-министр заявился ранним субботним утром на президентский хутор. Да еще с лопатой. И охранник только плечами пожал.
Ансип тем временем снял пиджак, закатал рукава белоснежной рубашки — и с утробным хеканьем вогнал лезвие лопаты в землю. Ильвес от подобной бесцеремонности сначала онемел, но быстро пришел в себя и буквально скатился с крыльца.
— Прекрати! Это мой газон! — завопил он, рысью пересекая лужайку перед домом. Ансип, никак не реагируя на крики, продолжал копать, методично отбрасывая грунт на постепенно формирующийся бруствер.
Ильвес потерянно огляделся, но бодигарды старательно отводили взгляды в сторону, всем своим видом демонстрируя, что в этом конфликте на них рассчитывать не стоит. Яма тем временем за несколько минут выросла до размеров не очень глубокой могилы. Ансип потыкал лопатой в ее дно, тяжело вздохнул, и полез наверх. Выбравшись, он молча пожал руку ошарашенному Ильвесу, обошел его, и, поплевав в ладони, приготовился копать следующую яму.
— Да что это такое?! — ухватился за лопату подскочивший к премьеру президент. Ансип замер. Затем строго посмотрел на президента и внушительно покачал перед его лицом указательным пальцем.
Ильвес отошел на несколько шагов. Ансип всё так же молча принялся копать. Вскоре была готова вторая яма. Премьер вылез из нее и без перекура принялся за третью. Президент с задумчивым лицом стоял рядом.
Спустя час он попросил принести лопату и ему. Выбрал место — и воткнул ее в землю. Ансип одобрительно хмыкнул.
Через несколько минут после этого, распределившись по территории хутора, копали все — охранники, прислуга — и даже супруга президента ковыряла почву своей любимой хлебной лопатой.
У ворот жалобно взвизгнули тормоза, из нескольких авто представительского класса выскочили, вертя в руках лопаты, министры правительства Ансипа. Подъехал набитый депутатами парламента автобус.
— А нас чего не позвали?! — крикнул кто-то из них. Поскольку вся территория хутора уже была перекопана, люди махали шанцевым инструментом уже и в ближайшем лесочке, и на парковочной площадке, и на засаженном льном соседском поле. В среднем получалось пять ям на сотку.
Землекопы множились в геометрической прогрессии. Ансип, уже давно стоящий на крыльце, огляделся: во все стороны до самого горизонта тысячи людей махали лопатами. Премьер улыбнулся своим мыслям, сел за стол, налил себе чаю.
…В двух километрах от него министр образования Лукас сделал перерыв в работе. Опершись на лопату, он принялся бинтовать кровоточащие мозоли на руках.
— Слышь, камрад, — обратился он к натужно пыхтящему рядом министру юстиции. — А мы, собственно, что-то ищем или готовимся кого-то закапывать?
— Ты это у камрада Ансипа спроси, — посоветовал, отдуваясь, Ланг.
— Так он не скажет, — подумав минутку, заявил Лукас.
— Тогда не спрашивай, — посоветовал Ланг, не прекращая колупать землю. — Просто — копай. Как все нормальные люди.
Лукас огляделся.
— А я что?.. Я ничего!.. — примирительно заметил он. — Только интересно, сколько, в принципе, нам этих ям выкопать надо? На какой территории?
— Это как раз таки просто, — обнадежил Ланг. — Максимально — на сорока пяти тысячах квадратных километрах.
— А если на большее замахнуться? — спросил Лукас.
— Не-а… — донесся из соседнего ровика глухой голос министра юстиции. — Соседи у нас все отсталые какие-то… Никто свою землю под это дело не отдаст.
…Ансип еще раз оглядел окрестности. «Главное — дать людям прогрессивную и животворную идею, — подумал он. — Придать смысл их серому существованию. И уж тогда они не подведут… Сдохнут — а сделают всё как надо… Кстати, по поводу сдохнут — и ямы нам тогда очень даже могут пригодиться…»
Идея, озвученная Вами, уже созрела в воздухе (т.е. идеальном пространстве) до материальных величин. Вот и Delfiйские авторы наперебой предлагают Ансипу лопату. И правда, зачем зарывать талант гробокопателя в землю (каламбур, однако, как и вся эстонская действительность, которая все больше похожа на шутовскаое представление злобных клоунов).