«…В рейтинге политических партий Эстонии уверенно лидирующая Партия реформ сохранила свою популярность и в августе, набрав 39 процентов сторонников…»
Популярность Партии реформ в августе выросла на 2%
.
Однажды Ансип прыгал с 10-метровой вышки. В бассейн. Точнее — в воду, кем-то заблаговременно в этот бассейн набуровленную. Но сейчас — не об этом. Какой смысл задним числом искать виновных? Ну, заполнил кто-то этот искусственный водоем прозрачной жидкостью с запахом и вкусом хлорки… Что ж теперь, наказывать его за это? Каждый может ошибиться.
Ну вот. Вышел Ансип на пружинящую доску, и несколько раз на ней подпрыгнул, каждый раз все выше и выше. И, наконец, толкнулся что было сил — и воспарил. Аки птица. Или там белка-летяга какая. Короче, мощно так распластался в воздушном пространстве, в лучах восходящего солнца. Хотя, скорее всего, заходящего, но в данном конкретном случае время суток никакого значения не имеет.
Просто любо-дорого было посмотреть на эту картину. В смысле — зрителям. У них аж дух захватило от нереальной красоты зрелища. Потому что когда летит то, что в лучшем случае должно на уровне нулевой отметки плавать — это всегда умиляет до восторга и воодушевляет до истерики.
У Ансипа тем временем тоже дыхание отключилось. В апогее этого парения, когда он случайно вниз глянул. Он тут же лихорадочно руками по телу заелозил, ища кольцо парашюта. Хотя бы запасного. Но — за что дергать, когда ты в плавках? И говорить-то, прости господи, не о чем.
Тогда Ансип, еще раз опасливо вниз покосившись, принял волевое решение. Он на них известный мастер. Гроссмейстер просто. Тот еще мастак, короче.
Постановил же он — не падать. Возымел желание продолжить полет. На одной силе воле, практически. Что немедленно, если верить газетам и прочим достоверным источникам абсолютно точной информации, вызвало аналогичное движение души у многих, на той вышке толпившихся. И полетели они, в косяк выстроившись и светящимися в лучах солнца нимбами народ пугая, прямо в даль светлую, все выше и выше.
А далеко внизу одинокий путник на лесной дороге задрал голову, и, почесав бороду, подумал: «Реформисты летят… Не иначе — к выборам дело идет…»
Прямо не не Стальнухин, а сам Зощенко реинкорнировался. Или это Мясоедов раскорячивается вместо тифозного больного-героя рассказа знаменитого сатирика?