Некоторые статьи появляются в этом блоге как дневниковые записи. Просто иногда вдруг упираешься в информацию, которую надо бы зафиксировать, а копить папки с бумагами в наше время, по меньшей мере, глупо.
Это я к тому, что интервью, данное президентом Ильвесом радиостанции National Public Radio господину Дэвиду Грину стоит того, чтобы его запомнить на случай, когда президент снова приедет в Ида-Вирумаа. В ноябре 2006 года, если помните, он общался в Нарве с русскими гимназистами, о чем СМИ сообщали так:
«Президент Ильвес русской молодежи Эстонии: Вы нужны нам
Вчера в Нарве президент Ильвес, призывая русскоязычную молодежь не чувствовать себя в Эстонии чужой, обещал ей бóльшие демократические свободы и возможности самореализации, чем по другую сторону Наровы.
Первый визит президента Ильвеса в уезды состоялся в Ида-Вирумаа, население которого преимущественно русскоязычное, тем самым президент однозначно дал понять, что Эстония намерена сделать все для того, чтобы они тоже участвовали в строительстве Эстонии.
Президент, давший в Нарвской гуманитарной гимназии урок граждановедения, отметил, что небольшая Эстония не может себе позволить равнодушно относиться к своим соотечественникам.
„Вы нужны нам! — сказал президент. — Если вы хотите добиться чего-то в Эстонии, надо учить эстонский язык. Учитесь, у вас есть возможность получить хорошее образование и хорошую работу. Разговоры о том, что эстонцы хотя ассимилировать русских, не соответствуют действительности — никто не заставляет вас менять свой язык“.
Ильвес пообещал работать во имя того, чтобы живущие в Эстонии русские имели большие демократические свободы, чем русские в России».
Теперь несколько вопросов. Что представит себе рядовой американец, если ему сказать такое: «советское руководство выслало эстонцев в Сибирь, а оставшихся заставляло говорить по-русски»? Он, несомненно, подсознательно проведет параллели с тем, что ему известно о судьбе американских индейцев, почти стопроцентно загнанных в резервации. И слово «оставшихся» такое хитрое: то ли это идет речь о физически оставшихся, то ли подчеркивается их крайне малое количество по сравнению с высланными.
Второй момент: этично ли сравнивать судьбу немцев после второй мировой войны и долю русских в Эстонии после 1991 года?
Еще одно: «серый» паспорт может считаться жестом сострадания со стороны государства? Что, можно предположить, что людям, не имеющим никакого гражданства, можно было не выдавать вообще никаких документов?
Четвертое: «большинство этнических русских, оставшихся без гражданства после распада СССР, без проблем получили подданство Эстонии» — если кто-нибудь ляпнет такое не американскому журналисту, которому можно сколько угодно лапшу на уши вешать, а в СМИ Эстонии, то не придется ли ему потом извиняться за откровенную ложь, заключенную в словах «большинство» и «без проблем»?
И последнее: «позволить русскому языку существовать на правах второго официального — значит позволить жить советскому наследию». Разве такое заявление не вызывает вполне обоснованный интерес узнать, когда русский стал вторым официальным?
Это всё к тому, что в августе 2010 было опубликовано такое:
«Проблемы русского меньшинства в постсоветской Эстонии
Эстония — крошечная страна на берегу Балтийского моря — с момента окончания темных дней советской оккупации ушла очень далеко. Но одна проблема из наследия советских времен остается неразрешенной до сих пор: что делать с тысячами этнических русских, которые переехали в Эстонию, когда она входила в состав Советского Союза.
Как и любые споры на тему иммиграции, эта проблема разжигает немалые страсти, сталкивая друг с другом эстонцев, которые хотят защитить свое наследие и стереть из памяти тяжелое прошлое, и национальные меньшинства, которые требуют равных прав и шансов на хорошую жизнь.
«Я не понимаю, на что люди жалуются», — разводит руками эстонский президент Томас Хендрик Ильвес (Tomas Hendrik Ilves). Он считает, что, принимая во внимание болезненную историю Эстонии — к примеру, советское руководство выслало эстонцев в Сибирь, а оставшихся заставляло говорить по-русски — с этническими русскими обращаются вполне нормально.
«Я имею в виду, что немцы оставались в угнетенном состоянии в течение многих лет с момента окончания Второй мировой войны, — говорит Ильвес. — Очень плохая была ситуация. У нас такого нет».
Президент Ильвес вырос в Нью-Джерси и еще до возвращения в постсоветскую Эстонию успел окончить в США колледж. Он пригласил нас к себе на интервью, на свою семейную ферму на юго-западе Эстонии. По его словам, в 19-ом и в начале 20-ого столетия, в этом регионе проживали преуспевающие эстонские интеллектуалы. Сталин выслал их в Сибирь — многие погибли.
«Вот что творилось в этой части страны, — говорит он. — Много хорошего и много плохого».
Он непреклонно защищает политику своей страны по отношению к русскому этническому меньшинству. Ильвес отмечает, что языковые требования для получения гражданства со всей тщательностью были разработаны в Кембриджском университете — чтобы уж точно были справедливыми. Что касается серого паспорта, Ильвес называет это жестом сострадания, дающим русским без гражданства возможность ездить за границу.
По словам Ильвеса, большинство этнических русских, оставшихся без гражданства после распада СССР, без проблем получили подданство Эстонии, и, по большому счету, они счастливы жить в свободной демократической стране.
Он считает, что позволить русскому языку существовать на правах второго официального — значит позволить жить советскому наследию. «Вы, значит, оккупировали нас, а теперь хотите сделать свой язык государственным? Ну это уж слишком, — сокрушается Ильвес».
Ну что тут скажешь? Только одно: жаль, что родители не назвали президента красивым именем Янус. Ему бы очень пошло прозвище Двуликий. Он — поистине гроссмейстер дезинформации. Мастерство, как говорится, не пропьешь.
«Каков поп, таков и приход»
Он просто мудак