Расширенное толкование слова «эксперт» гласит, что: «Экспертом является каждый, кто достаточно уверенно судит о том, в чем не разбирается, или аргументирует свои прогнозы явлениями, вероятность осуществления которых бесконечно мала».
Это определение вспомнилось, когда – так уж сложилось – прочитал подряд два экспертных мнения. В одном из них (см. ERR: Эксперт: эстонцы — одна из самых стремительно стареющих наций) директор Эстонского института демографии Лууле Саккеус достаточно здраво, как профессионал, рассуждает о проблемах старения общества. Но переходит в разряд экспертов после такого забавного прогноза: «Она (Л.Саккеус) отметила, что окончательный биологический возраст человека до сих пор неизвестен. «Показательно, что средняя продолжительность жизни может увеличиться до 150 лет и в зависимости от того, как будет меняться процесс смертности, в обществе могут проживать и 270-летние», — привела пример Саккеус…»
270-летние! Надо же. Но у нее это прозвучало в конце, как косточка, брошенная СМИ. А вот Агу Лайус, руководитель Целевого Учреждения «Гражданское общество», сразу становится на позицию рассуждения о всякой небывальщине. Приведу статью целиком:
«Почему русская школа отстает от эстонской? (источник)
«Это гнетущее чувство тяжести, которое зарождает в русских учителях языковая инспекция, эстонским учителям незнакомо», — пишет учитель Таллиннской Тынисмяэской реальной школы Игорь Калакаускас в Õpetajate Leht.
«Также учителю эстонской школы не приходится постоянно переводить все на родной язык: циркуляры министерства и отдела образования, руководства, проекты. В Эстонии издается много профессиональной литературы и электронного материала, но почти все это доступно русскому учителю лишь на эстонском языке».
Игорь Калакаускас считает, что русский учитель должен учить эстонский, но сейчас большинство пока не достигло столь хорошего уровня, и на перевод уходит очень много времени. «Это время — личное время и оно не оплачивается. К тому же, русский учитель переводит не только для себя. В основной школе русские дети не должны владеть эстонским на таком уровне, который позволял бы быстро и свободно переводить тексты заданий. Поэтому учитель переводит задания и для них. Это тоже означает бесплатную работу», — выражает недовольство Калакаускас.
«Да, совсем недалеко — Россия, где в огромном количество издается учебный материал на русском языке. Но у российской учебной программы с каждым годом все меньше общего с нашей, и на адаптацию такого методического материала уходит столько же времени, сколько на перевод эстонских материалов на русский язык».
«Языковые требования становятся все суровее и русским учителя все чаще говорят, что хорош только тот учитель, который в силах в любой момент начать обучать на эстонском. Профессиональные качества педагога больше никого не интересуют, считает Калакаускас.
Комментарии руководителя Целевого учреждения «Гражданское общество» Агу Лайуса:
Развитие тормозит противостояние
По словам Лайуса, ему до сих пор не удалось прочитать ни одного конструктивного мнения насчет русских школ. Он считает, что вместо того, чтобы обсуждать, как сделать так, чтобы люди лучше усваивали эстонский, приводятся аргументы против этого. «И так 20 лет подряд!»
«Автор статьи пытается всячески показать, что учителя русскоязычных школ не должны владеть эстонским. Он так и называет школы «русскими школами»…Очень хорошо выражается позиция автора в сетовании на то, что у российской программы все меньше общего с нашей».
«Я же посетую в ответ: почему Эстония была 20 лет столь толерантна, гибка и уступчива? Только сейчас мы дошли до того, что некоторые предметы в гимназии должны преподавать на эстонском языке. В гимназии сейчас учатся дети, которые родились в независимой Эстонии. Целое поколение потеряно, и проблемы отодвинулись к следующему поколению. Отодвинуты, потому что тот, кто решал, не был достаточно решителен, часть политиков пыталась получить себе голоса, обещая, сами в то не веря, второй государственный язык».
Потенциал учителя — знание языков
«Учитель должен уметь делать свою работу на языке той страны, где он живет. Противостояние этому — призыв еще больше усугубить отставание русскоязычных школ. Знания, умения и навыки учителя развиваются лучше, если он способен совершенствоваться на нескольких языках».
«Русскоязычные учителя более двадцати лет жили в Эстонии. То, что они сейчас не владеют эстонским языком и «не могут влиться в жизнь Эстонии», — результат длительного отношения и позиций, которое государство, к сожалению, слишком долго терпело. Именно учителя наряду с политиками и политжурналистами взращивали эти позиции в родителях, уменьшив таким образом возможности для нового поколения в Эстонии. Намеренно сделали плохо своим детям».
«Сейчас самое время родителям открыть глаза и самим смоделировать свое будущее и будущее своих детей. Если оно связано с Эстонией, то первостепенно знать эстонский уже с детского сада. Если государство не может этого предложить, то следует очень громко требовать».»
«Вот какие настроения витают не только в обществе, но и в природе!» — заявил в аналогичной ситуации чиновник по особым поручениям Мерзляев в кинофильме «О бедном гусаре замолвите слово». Про попугая, заоравшего «Долой самодержавие!», если кто забыл. Мерзляеву уподобляться не хочется, но в той ситуации он был в чем-то прав. А Агу Лайус оказался правдорубом, заучившим аргументы одной стороны, и не желающим ничего знать о реальной жизни другой стороны. Уподобился говорящей птице, короче.
Итак, гражданское общество в Эстонии строится так же, как всё остальное: с поиском крайних, нежеланием выслушивать оппонента и при поддержке завиральных аргументов. Один пассаж про второй государственный язык чего стоит! Интересно, чего мы так настроим.
Ваш комментарий будет первым