«По словам президента Ильвеса, встречавшегося в среду с представителями оппозиционных партий, планируемый негативный дополнительный бюджет нуждается в обсуждении, и в обсуждении этом существенная роль отводится и оппозиции. «Именно сейчас Эстония нуждается в сотрудничестве между политиками и желании учитывать различные точки зрения», — передает слова Ильвеса канцелярия президента. «Представители правящего союза заверили меня, что в этот раз Рийгикогу рассмотрит дополнительный бюджет в обычном порядке…», — пояснил президент. На прошлой неделе Ильвес встретился с представителями коалиционных партий»
— Ильвес призвал оппозицию к сотрудничеству
— Тынис! Хватит баловаться! Домой! А то хуже будет! — безответно звучал над маленьким двориком где-то на задворках большого города материнский призыв.
Малыш у качели, в вязаной кофточке и коричневых колготах, делал вид, что ничего не слышит. Рядом с ним лежала стопка книг и большая куча рваной бумаги. Тынис взял в руки очередной томик — учебник арифметики для первого класса — и принялся методично, один за другим, выдирать из него страницы. По лицу малыша было видно, какое колоссальное удовольствие доставляет ему треск рвущихся в клочья задачек.
Рядом возился в песочнице плотный бутуз. Он вяло, но с очень деловитым видом сыпал песочек на небольшую кучку перед собой, время от времени равняя ее совочком. Иногда эта горка начинала колыхаться, как будто из нее пытался выбраться кто-то живой. Тогда бутуз начинал гораздо энергичнее подсыпать песок, иногда откладывая совочек для того, чтобы несколько раз что есть сил ударить ведерком по шевелящемуся холмику.
Оба карапуза то и дело опасливо оглядывались на третьего мальчика, явного лидера их тусовки. Тот, с октябрятским значком на груди, сидел на деревянной скамейке посреди двора. На столе перед ним рассыпались горкой цветные карандаши. Мальчик уже нарисовал корявого, но очень симпатичного космонавта, парящего над планетой в открытом космосе; сейчас он, высунув язык, заканчивал подпись под рисунком: «АнДРЮс — ГлаВнИЙ коЧМОнавт».
На другом конце двора, в заросшем крапивой углу, сидела другая кампания. Исцарапанные, в синяках и ушибах, три пацана внимали стоящему перед ними долговязому хлопцу, наряженному во все американское.
— В общем, я договолился, — важно, хотя и с заморским акцентом, вещал он, изящно отставив ножку в импортной сандальке. — Они согласны вас немного потелпеть. Можете, наплимел, лепить кулички в песочнице…
— А их надо будет потом съедать? Как вчера? — робко спросил долговязого один из отверженных. — А то там иногда кошачьи какашки попадаются… Они не всегда бывают вкусные…
Долговязый не удостоил спрашивающего вниманием, он продолжал:
— Можете сидеть под качельками, пока они на них качаются. За это они согласны в вас плеваться не все влемя, а только пока вы туда залезаете.
— А бить нас больше не будут? — прозвучал еще один насущный вопрос. Молчащий коренастый и конопатый мальчуган со сбитыми в кровь костяшками пальцев, один из загнанных в крапиву, мрачно ухмыльнулся.
— Ну, «темную» вам больше делать не будут, — обнадежил долговязый. — Дня тли, навелное. И, в плинципе, они готовы вас выслушать, пелед тем, как начнут лупить снова… — продолжался инструктаж.
Вечером, когда импортный мальчик пришел домой, он во всех подробностях рассказал маме, как провел день.
— Я их опять всех помилил, — брызгал он манной кашей на скатерть.
— Какой ты у меня молодец, — сказала мама и чмокнула сыночка в макушку. — Ты в этом дворе просто незаменимый какой-то…
С улицы донеслись звуки избиения.
— А главное, — продолжила мама, — что ты им всем будешь нужен и завтра, и послезавтра. Потому что это хулиганье все равно не изменится. Кушай кашку! Ты ее честно заработал…
Так выживем или попадем в пятерку самых богатых? Хотя бы пятерка самых успешных стран Африки нам светит?
На сегодняшний день еще есть надежда, что Нарсоюз сможет протолкнуть пару-тройку мер, благодаря которым выживем. А остальные, рефы и СОР, с облегчением согласятся с этим — типа, их заставили.
Остается тихо порадоваться за Народный Союз, который, судя по всему, согласился есть куличики из песка, и даже с кошачьими экскрементами.
Пихл, кстати, мощно смотрелся, когда у него за спиной было МВД. Гений эстонского сыска, типа. В общем, свита делала короля. А ушел в изгнание — и очарование пропало. Его наезд на Ансипа доставляет, конечно, удовольствие, но выглядит до крайности убого. Пустышкой оказался.
«Уж лучше жить в провинции, у моря…»
Ты что же, ссд, думаешь, что следующий лучше, чем Пихл будет? Пришел — ушел, упал — отжался. Ничего не изменится, потому что система — это океан, а министры — всего лишь пена, которую гоняет ветер по поверхности.
Не ожидал, что такую радость может доставить фотка Пихла в какой-то газете, где он в своем бывшем кабинете собирает в картонную коробку барахло на дембель.
про шевелящийся холмик — очень жизненно. пихл как живой
по сути очень верно