Иллюстрации Takinada к повести «Данька и Банановый Дракон». В этом и следующих пяти постах – рисунки ко второй части.
«Бананчик посмотрел на Даньку. И спросил:
— А как это – ругают? Расскажи. А то ведь меня мои родители никогда ещё не ругали…
Гость скривился так, что Данька испугался: сейчас он заплачет. А Данька очень не любит, когда кто-то рядом с ним хлюпает и трёт кулачками глаза: ему самому от этого становится так плохо, что хоть плачь. Он добрый мальчик, что бы ни говорил о нём Артёмка с пятого этажа.
— Если начнут ругать, — пояснил бананчик, – должен же я понять, что меня именно что ругают, а не хвалят. По-моему, таких недоразумений следует избегать.
— Обязательно поймёшь, — хмуро пообещал Данька. Он посмотрел на макет каравеллы «Санта-Мария», которую собрал вместе с дедом. Каравелла стояла на той же полке, что и семейная фотография.
— Это если деда примется тебе рассказывать, чем, например, дирик-фал отличается от гафель-гарделя – тогда ты ничего не поймёшь.
— Уже не понял! – просипел бананчик.
— А когда всей семьёй станут ругать – даже не сомневайся, сразу сообразишь, что к чему.
Данька нахмурился ещё больше. Вспоминать такое было неприятно, но раз они с этим бананчиком теперь друзья, то придётся.
— Сначала тебя посадят на стул.
— Ой!
— Да. У него даже специальное название есть – ругательный стул. Все остальные соберутся вокруг стола и долго будут на тебя молча смотреть такими глазами, будто ты им всю квартиру спалил!..
Мальчик с негодованием хлопнул ладошкой по подоконнику:
— Хотя я просто плавил свинец на сковородке и совсем немножко надымил в кухне. В остальных комнатах дыма почти и не было. А как он на лестничную площадку просочился – вообще загадка.
Данька насупился и недоуменно развёл руки в стороны:
— Какой паникёр вызвал пожарных – просто огромная тайна. И зачем пожарные вывели из квартир на улицу всех жителей подъезда – тоже.
И прошептал на ухо бананчику:
— Может, просто хотели похвастаться своей красной машиной с раздвижной лестницей?
— А дым-то откуда взялся? – удивилось существо.
— Со сковородки. Свинцовая дробь была, как оказалось, слегка в солидоле. Это машинное масло такое, — деловым тоном пояснил Данька. – Когда оно вдруг загорелось, я его полил водой из вазы с хризантемами, которые дед подарил бабушке.
Мальчик пригорюнился.
— Они давно стоят, поэтому высохли… Бабушка так и сказала, что если бы ей чаще дарили цветы и они были свежие, то, может, ничего бы и не случилось. Вечно дед во всём виноват, а достаётся мне!
— У меня та же история, — утешил приятеля бананчик.
— А когда сухие хризантемы вывалились на сковородку – тут-то и началось… Там ещё немного свинца вылилось из сковородки на пол. Он так интересно плавится…
Данька задумчиво посмотрел в окно.
— Но это всё в прошлом. Я маме пообещал, что к свинцу больше не притронусь. Так что… Теперь надо со ртутью разобраться.
— С чем? – заинтересовался бананчик.
— Ртутью. Это такой жидкий металл. Дедушка мне рассказывал, что… Ой! Совсем забыл, я же ему обещал никому об этом не говорить.»
«После недолгого раздумья озадаченный бананчик почесал одной лапой другую и спросил:
— Ты ничего не путаешь?
— С чем это можно перепутать? – удивился Данька.
— Я однажды был на концерте. Знаешь, что это такое — концерт?
Мальчик кивнул. Ещё бы он этого не знал! Когда он на каждом утреннике в детском саду сначала пел, а когда подрос и сам понял, что для пения всё-таки нужен голос – перешёл на энергичные танцы.
На последнем, выпускном концерте, например, он получил роль убегающего от медведя зайки. А медведя, кстати, играл Артёмка с пятого этажа. По своим размерам он лучше всех в их детском саду на эту роль подошёл. Лучше даже, чем дворник дядя Лёша.
Вообще-то, по сценарию, Артёмка должен был быть волком, но когда выяснилось, что он не может догнать Даньку даже тогда, когда тот немножко поддаётся, его переодели в медведя. Теперь он ни за кем не гонялся, а просто грозно выглядывал из своей берлоги, а заяц Данька с другими зайчатами танцевал вокруг него летку-енку. Это такой энергичный танец, если что.
Маме так понравились данькины прыжки, что она решила отдать его на бальные танцы. А Даньке сразу не понравилось, что его куда-то отдают. Опять! То в школу, то на бальные. Даже не объяснив, что это такое. Ну хоть бы раз отдали на шоколадную фабрику!
Бананчик продолжил:
— Так вот там, на концерте, выступал смешанный хор. И сперва запела одна девочка, а затем вступили другие дети. Короче, это было очень похоже на то, что ты сейчас описал. Ну, это выступление хора.
— Я-то молчу, когда меня на ругательный стул сажают. Когда тебя ругают – как-то не до песен…
— Там, на концерте, один тоже молчал. Только размахивал перед хором палочкой. Он называется дирижёр.
Данька представил маму солисткой, а за ней выстроились в ряд папа, бабушка и дед. И вот они что-то поют, а дед, конечно, забывает слова, и он, Данька, сердито машет на него своей дирижёрской палочкой…
Он засмеялся так громко, что перепугал голубя на карнизе. Тот встрепенулся, расправил крылья – и полетел.
— А ты забавный!
Бананчик, вытянув шею, смотрел вслед улетающему голубю и ничего Даньке на это не ответил.»
Ваш комментарий будет первым