Месяц: Май 2009

«По словам президента Ильвеса, встречавшегося в среду с представителями оппозиционных партий, планируемый негативный дополнительный бюджет нуждается в обсуждении, и в обсуждении этом существенная роль отводится и оппозиции. «Именно сейчас Эстония нуждается в сотрудничестве между политиками и желании учитывать различные точки зрения», — передает слова Ильвеса канцелярия президента. «Представители правящего союза заверили меня, что в этот раз Рийгикогу рассмотрит дополнительный бюджет в обычном порядке…», — пояснил президент. На прошлой неделе Ильвес встретился с представителями коалиционных партий»
— Ильвес призвал оппозицию к сотрудничеству

— Тынис! Хватит баловаться! Домой! А то хуже будет! — безответно звучал над маленьким двориком где-то на задворках большого города материнский призыв.

Малыш у качели, в вязаной кофточке и коричневых колготах, делал вид, что ничего не слышит. Рядом с ним лежала стопка книг и большая куча рваной бумаги. Тынис взял в руки очередной томик — учебник арифметики для первого класса — и принялся методично, один за другим, выдирать из него страницы. По лицу малыша было видно, какое колоссальное удовольствие доставляет ему треск рвущихся в клочья задачек.

Рядом возился в песочнице плотный бутуз. Он вяло, но с очень деловитым видом сыпал песочек на небольшую кучку перед собой, время от времени равняя ее совочком. Иногда эта горка начинала колыхаться, как будто из нее пытался выбраться кто-то живой. Тогда бутуз начинал гораздо энергичнее подсыпать песок, иногда откладывая совочек для того, чтобы несколько раз что есть сил ударить ведерком по шевелящемуся холмику.

Оба карапуза то и дело опасливо оглядывались на третьего мальчика, явного лидера их тусовки. Тот, с октябрятским значком на груди, сидел на деревянной скамейке посреди двора. На столе перед ним рассыпались горкой цветные карандаши. Мальчик уже нарисовал корявого, но очень симпатичного космонавта, парящего над планетой в открытом космосе; сейчас он, высунув язык, заканчивал подпись под рисунком: «АнДРЮс — ГлаВнИЙ коЧМОнавт».

«Ведущие политики двух крупнейших правящих партии — Реформистской и Союз Отечества и Республики — впервые открыто признали острые противоречия с социал-демократами, что указывает на возможность изменения коалиции»
Тройственный союз на грани раскола

Когда министр внутренних дел вошел в полицейский участок, по стойке «смирно» вытянулись все, даже служебные собаки.

— Показывайте, где эти… сказочные персонажи? — потребовал Пихл. Его тут же проводили к камере предварительного заключения. Министр заглянул в глазок.

На дощатых нарах, свернувшись клубочком вокруг грязной лопаты, мирно посапывала одна фигура. Второй человек, мятый и всклокоченный, уже проснулся. Одной рукой он нервно почесывал бороду, другой — ощупывал забинтованный левый глаз, явно не понимая, что с ним приключилось.

Пихл щелкнул пальцами, дверь со скрипом распахнулась, пропустила министра, и с лязгом захлопнулась. На все эти звуки проснулся и второй задержанный. Встреча руководителей правящих партий началась.

— Привет, камрады! — широко улыбнулся Пихл. — Как самочувствие? Может, пивка плеснуть на каменку?
— Еще и издевается! Я всегда подозревал, что ты садист, — заявил бородач, оказавшийся Лааром. Пихл достал из кармана две банки зеленого цвета. — Да ты просто святой человек! — тут же изменил мнение Лаар, жадно схлебывая пену. Сидящий рядом Ансип продолжал хранить осторожное молчание.

Партия реформ и Союз Isamaa и Res Publica заговорили о сгущающихся над союзом правящих партий тучах. По мнению политиков, которые говорят о признаках развала коалиции, социал-демократов могут заменить на Народный союз.
Правительство не доживет до понедельника?

— Отдай лук! Мне стрелять! Я, между прочим, в прошлом — историк, и, в отличие от тебя, знаю, как это делается, — заявил Лаар-царевич своему названному брату.

— А я, — спокойно возразил Ансип-царевич, — бывший коммунист, и стрелять могу из чего угодно, даже из палки. И папенька-президент, между прочим, меня назначил любимым старшим братом… то есть сыном… то есть самым умным… Отстань!

Лаар огляделся. Палок, как назло, видно не было, зато камней вокруг валялось — хоть завались. Лаар-царевич поднял с земли увесистый булдыган, протянул его Ансипу:

— Ну, стрельни хоша бы из этого!..

Очнулся Лаар довольно скоро. Голова гудела, ощущалось также неприятное давление в области паха. Он повернул голову вправо, и увидел на земле свои очки: стекла разбиты, по заляпанной кровью дужке ползет радостный муравей.

«Неужели это смерть? — думал Лаар-царевич, совершенно новым завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от недокуренного черного окурка сигары. — Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух…» — Он думал это и вместе с тем чувствовал, что на него смотрят.

Он скосил глаза вниз, в направлении ног. Там, опершись на стрелу, наконечник которой и причинял Лаару болезненные ощущения в зоне бикини, стоял Ансип-царевич.

— Очухался? — спросил он. – Так я стреляю?