Овечка Долли никак не могла заснуть. Она с ненавистью пялилась в беленый потолок, ее задняя левая нога изредка дергалась в такт разухабистой мелодии, доносящейся с соседнего хутора. Сааремааская ночь только начиналась. «Dady! Dady cool!..» — голосили угнетенные народы Америки из легендарной группы Boney M, а Долли всё ждала, когда же там, наконец, поставят «медляк», под который можно будет расслабиться.
Но у соседей было еще недостаточно романтическое настроение, они еще даже ни разу не подрались, и по-прежнему грохотали шлягеры 70-ых.
Через полчаса стало еще хуже: раздались дикие призывы «Uh!.. Ah!.. Kazatśok!..», а на угли поставили мясо. Тревожный запах шашлыка растревожил Долли до слез. «Сами-то небось ни за что не легли бы ночевать рядом с работающим крематорием, — злобно подумала овца. — И музыка эта… Уроды! Вы б еще Eraption поставили…»
И как-будто сглазила — от соседей послышались вступительные аккорды «One Way Ticket». Спустя минуту Долли обнаружила, что механически подпевает «Синий-синий и-и-иней, лед на проводах!..» Она плюнула, и решила воспользоваться испытанным способом, чтобы уснуть.
Овечка Долли закрыла глаза и вообразила себе Ансипа. Он встал перед ее внутренним взором как живой, погрозил ей кулаком и прошипел: «Опять!?» «Один Ансип», — проблеяла тихонько Долли.