«В Таллинне и Тарту состоялись благотворительные забеги «Конторских крыс» (Rat Race)… Третьей в Таллинне финишировала известный политик Кристийна Оюланд, за которой не могли угнаться ни мужчины, ни фотографы…»
Лучшей «крысой» среди женщин стала Кристийна Оюланд
«Господи! — мучалась Оюланд. — Да что ж он пялится-то?! Хам! Люди ж кругом. И фотографы… Подлез, понимаешь, даже не поздоровался…»
Она глянула мельком на стоящего рядом партайгеноссе Игоря Грязина, камрада по парламенту, затем вслушалась в его мысли. Никакого связного текста Кристина не услышала. Бессвязного, впрочем, тоже. Ритмичные шумы и шорохи в голове камрада напомнили Оюланд голос звезд — запись идущих из космоса ритмичных звуков, некогда прослушанных ею во время экскурсии на один из мощнейших радиотелескопов мира. Взгляд же партайгеноссе Грязина был по-прежнему направлен на Кристину, но сфокусирован на полосе ее тела, умещающейся в диапазоне 120-150 сантиметров от уровня земли.
Организаторы «крысиного» забега объявили разминку. Оюланд послушно попрыгала на месте, и снова посмотрела на Грязина. Тот, проигнорировав упражнения, глазел всё в том же направлении. И почему-то слегка вспотел. Голос звезд в его голове стал несколько громче, ритм космических пульсаций ускорился.
Грязин вытянул из кармана треников носовой платок, вытер лоб. Вместе с платком из кармана выпали маленькие желто-синие картонные квадратики с надписью по-русски — «Твердо стоять!»
Кристина знала, что еще на этих конвертиках написано: «…за интересы Эстонии в Европе! Партия Реформ — профессионалы европейского уровня! Упаковка содержит 1 презерватив Nice, Таиланд. Не для продажи».
«Только этого не хватало!» — возмутилась слегка напуганная, хоть и польщенная экс-министр иностранных дел и глубоко, очень глубоко вздохнула. Глаза партайгеноссе Грязина послушно чуть приподнялись — и опустились в исходное положение.
В этот момент, к счастью, прозвучал старт. Оюланд рванула вперед, счастливая и от бега, и от того, что избавится, наконец, от соседства Грязина. Она обошла многочисленных участников, вышла на третью позицию… И поняла, что всё время забега слышит из-за спины один и тот же мелкий топоток.
Кристина мельком оглянулась. Оказалось, что вслед за ней семенит профессионал европейского уровня Грязин. Ничего не изменилось, только взгляд партайгеноссе опустился чуть ниже. Так они и пришли на финиш — будто два изделия в одной упаковке.
Спустя несколько минут, когда Оюланд уже поздравили с победой и, вручив приз, оставили наедине с преданным камрадом Грязиным, Кристина не выдержала и возмутилась:
— Слушай, да сколько ж можно в самом-то деле! — сказала она своему коллеге, ткнув его для убедительности кулачком в грудь. — Это ведь просто неприлично — так преследовать приличную женщину!
Этот легкий толчок как-будто разбудил Грязина. Он поднял голову, перевел взгляд на лицо Оюланд — и очень искренне удивился:
— О! И ты здесь, партайгеноссе? Привет, привет!..
Взгляд его был чист и непорочен. А шум звезд — голос вселенной в его голове стал таким громким, что его слышала уже не только Оюланд — десятки находящихся рядом людей непроизвольно уставились в небо…
Не скажи, люси: я б таку крыску, как Кристинка, прикупил бы. Очень даже ничего!
Они и в Эстонии не особливо-то интересны, просто иного гламура нету.
Спасибо за оценку 4, но, во-первых, все эти рассказы пишутся за 40-120 минут и по сути своей являются однодневками. Мне уже поступило одно предложение об издании их книгой, но, это во-вторых, кому в Большом Мире интересны фигуранты эстонской политики и их заскоки?
u vas horosho poluthaetsja, ne zadum]vais knigu v]pustit?
Нет, не сошелся. Но он по крайнему хоть не такой скучный, как остальные 100 в парламенте. Вот и попадает.
На фоне серости он настолько атрактивен, что прочих и не видно. Вот автор и отрывается.
опять грязин! чо на нем свет клином сошелся?
Молодцы, попутно и рождаемость в Эстонии повышают. Ну кто, кто пользуется презервативами черт знает чьего производства, полученного из ни пойми чьих рук?
Реформистам ессно присуще чувство юмора, но такими агитационными материалами, как эти презервативы, они ставят под сомнение свою политическую надежность и основательность. При этих обстоятельствах удивляет мягкость автора: зная, о чем речь, я бы предположил гораздо более жесткие сюжеты.