Где-то в начале августа у меня должна выйти новая книжка. Здесь – небольшой отрывок из нее.
Екатерина Великая не раз бывала в Нарве, и однажды написала из этого города: «Заметьте, что здешние красавицы страшно уродливы, желты как айвы и худы, как клячи». Зная по живописным и скульптурным портретам, насколько корпулентной была и сама Екатерина, и большинство великосветских особ в её окружении, нетрудно себе представить, насколько нелепы были в их глазах женщины стройные и не обсыпанные пудрой.
Где-то в начале августа у меня должна выйти новая книжка. Здесь – небольшой отрывок из нее.
В стародавние времена эталон женской красоты устанавливали чисто утилитарные соображения. Красота приравнивалась к здоровью, пышности и дородности. Поэтому таллинские девицы только и делали до свадьбы, что вязали себе шерстяные носки и шили юбки. А потом надевали их на себя по пять, шесть, а то и больше пар, чтобы привлекательнее выглядеть.
Но жила тогда в Таллинне девушка по имени Маргарита, которой никакие юбки и кофты не помогали. Это сейчас за ней модельные агентства гонялись бы, а тогда на неё и не смотрел никто. 90-60-90! Это ж смешно! На что там смотреть? И пошла она тогда к местной ведунье за помощью.
А та пошептала за печку, порошком из сушёной жабы угостила – и сказала: «Красота не бывает из ничего. Хочешь быть пригожей – придётся у других красоту забирать…» И пояснила, что делать надо: видишь красавицу – обойди вокруг неё потихоньку, и немного её роскошества к тебе перейдёт. Только не перестарайся.
Где-то в начале августа у меня должна выйти новая книжка. Здесь – небольшой отрывок из нее.
Сан Саныч преподавал эстонский в одной из нарвских русских школ, и однажды его попросили быть сопровождающим у второклассников, которые в весенние каникулы должны были поехать на экскурсию в Новгород. Эта малышня своей непосредственностью и любознательностью так нравилась Сан Санычу, что он согласился.
На второй день пребывания в Новгороде второклашек повезли в Свято-Юрьев монастырь. Было это уже под вечер, дети за день намаялись, и Сан Саныч не стал настаивать — когда его повели на осмотр Георгиевского собора — на том, чтобы они тоже туда пошли. И с несколькими мамами почти все они остались у входа в монастырь, укрывшись от дождя под колокольней, построенной по проекту Карло Росси.
Сан Саныч осмотрел собор, а на выходе из него встретилась ему группа финских туристов. Вернее, туристок, поскольку мужчин среди них не было. Мимолётно удивившись этому казусу, Сан Саныч направился к выходу из монастыря, и издалека увидел, что его второклассники стоят вперемежку с десятком мужчин и о чём-то активно беседуют.
Где-то в начале августа у меня должна выйти новая книжка. Здесь – небольшой отрывок из нее.
Жил когда-то в Таллинне, на улице Ратаскаэву, Каспар-Неудачник. Именем нарекли его родители, а вот прозвище дали соседи, ибо не было такой беды на свете, которая обошла бы его стороной.
Не было в жизни Каспара ни одного дня, когда он чувствовал бы себя здоровым, и если шла какая-нибудь злая болезнь из Пруссии, то только еще только до Риги она добиралась – Каспар в Таллинне уже вовсю ею маялся. Ни одна достойная девушка не соглашалась за него замуж выйти, а которые и согласились бы, так только такие, которые и чёрта бы напугали, что уж о Каспаре говорить. Если летела с крыши черепица, то обязательно целила в каспарову макушку; если Каспар от неё уворачивался, то тут же падал в единственную на улице яму. Не удавалось ему ни одно дело, одни убытки приносило. С годами растерял он немалое наследство, от родителей доставшееся, и остался ни с чем – даже дом пришлось за долги отдать.
И решил он тогда утопиться, благо колодец прямо перед его бывшим домом стоял. Дождался темноты, снял с колодца крышку и полез через край. Тут из кармана выпала медная монетка, на камнях зазвенела. Поднял её Каспар и задумался, что же с ней делать? И тут за его спиной раздался скрипучий голос: «А ты водяному её подари…»
Повернулся Каспар и увидел старика с окладистой бородой да в красной рубахе – больше в темноте ничего не разглядеть было. «Имя своё наоборот в колодец произнеси и денежку в воду брось, — проскрипел старик. – Понравится водяному – отблагодарит…» И тихонько в сторону отошёл, будто растворился в темноте.