Понты

— Ну, а ты что, камрад?

Министр иностранных дел Паэт оглядел коллег, затаивших дыхание в ожидании ответа, и солидно продолжил:

— Ну, а я им так и рубанул – не больно-то и хотелось! В общем, не хотите приглашать – и не надо, мы, типа, не напрашиваемся. Они так и обалдели, иракцы эти. Они, небось, думали, что их упрашивать будут, мол, разрешите нам еще немножко вам помочь, типа – повоевать в Ираке, а я им решительно так, как отрезал — нет, говорю!

Паэт потянулся за своей рюмкой и члены правительства, поняв, что он закончил, разом повернулись в сторону министра юстиции Ланга, который в этом году был верховным судьей на рождественском конкурсе министерских понтов. Ланг откашлялся и неторопливо произнес:

— Согласен данный казус засчитать за понт, но… – он пренебрежительно махнул рукой, — всем же известна наша военная доктрина – воевать только по приглашению. В этом есть, конечно, глубокий стратегический смысл: если мы будем бороться за демократию только там, куда нас приглашают, то у нас будет вечный мир, поскольку к себе мы никого звать не собираемся. Так что на главный приз, — Ланг любовно погладил лежащий рядом с ним лист пергамента, украшенный сургучными печатями и испещренный текстом на латыни, в начале которого легко читалось слово «INDULGENTIA 2009», — на главный приз этот понт даже близко не тянет.

Министры одобрительно загалдели. Слово было предоставлено министру финансов Падару.

— Я тут одним в долг дал, — начал он несмело. – Немного… Полтора миллиарда всего…

Никто не захотел позже вспомнить, чья ладонь сжимала горлышко пустой бутылки из-под шампанского, разбившейся о темечко Падара. Били министра финансов камрады долго и со смаком, приговаривая: — А когда я у тебя всего триста миллионов попросил… Вот тебе – «Денег нету!»… Вот тебе – друг прессы!..

Потом закатили Падара под стол и расселись сами, запыхавшиеся, но довольные. Только министр народонаселения всхлипывала в углу:

— А я говорила! Я предупреждала, что ухудшение экономической ситуации может привести к росту напряженности в межнациональных отношениях…

Ланг строгим голосом призвал ее к порядку:

— Камрад Пало! Прекрати истерику. Разборки между своими тебя не касаются. Скажет тоже – межнациональные! Тут все свои… – сказал министр юстиции и осёкся. Он заглянул под стол, вгляделся в лицо Падара и ткнул его еще раз ботинком в селезенку. – Черт вас знает, — пробурчал он и объявил:

— Продолжаем конкурс рождественских понтов. Предыдущий участник выбыл, гхм, по состоянию здоровья. Будем считать, что он в отпуске. Слово предоставляется камраду Пихлу.

Министр внутренних дел выдержал театральную паузу, достал из портфеля конверт и выложил из него на стол несколько фотографий. Члены правительства принялись за их изучение.

— Смотри, это же нарвская крепость. Да, точно, это Нарва…

— Так Нарва на заднем фоне, а снимали с границы, на российской территории. Вон и крепость ивангородская слева видна…

— А на переднем плане что? Магазин… Точно, типичный русский кауплус.

— Да куда вы смотрите?! Сюда гляньте!

Кто-то взял фломастер и обвел неровным кружком надпись, светящуюся на крыше магазинчика – «КАПО
Дьюти фри».

В празднично украшенном зале заседаний повисла благоговейная тишина. Министры смотрели на камрада Пихла с нескрываемым уважением. Общее мнение выразил Ланг.

— Полагаю, никто не будет оспаривать мое решение: присудить приз за победу на конкурсе рождественских понтов, полную и безоговорочную индульгенцию на 2009 год, камраду Пихлу. Это ж надо… – министр юстиции протянул Пихлу пергаментный лист и снова уставился в фотографии.

Министр внутренних дел засунул пергамент в портфель и все так же молча вышел из кабинета. После того, как дверь с легким щелчком закрылась, оставшиеся в зале министры, не сговариваясь, суеверно поплевали через левое плечо и постучали по столешнице.

— Войдите… – раздался откуда-то снизу слабый голос министра финансов…

Смотри по теме:
Паэт: мы не будем навязывать свою помощь Ираку
Эстония выделит Латвии 1,5 миллиарда крон

Комментарии