«Премьер-министр Андрус Ансип сказал в интервью ЭТВ, что у него нет никакого сомнения по поводу того, что министр финансов Юрген Лиги позволил бы обменять кроны на евро по вредному для Эстонии курсу. Курс при вхождении в еврозону определяют Еврокомиссия и Европейский центробанк. Ансип сказал: «Нам важно знать, что решение должно быть вынесено на основе консенсуса, и у меня нет никакого сомнения, что Лиги не согласится с курсом, который не составляет 15,6466…»
Ансип: Лиги не согласится на изменение курса евро
.
— Поздравил с Новым Годом? Свободен! — рявкнул Ансип.
Юрген Лиги, министр финансов, как будто не понял намека. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, перед столом премьер-министра.
— Можно один вопрос? — спросил он наконец.
— Давай! — разрешил премьер, разглядывающий белого фарфорового тигренка, только что полученного в подарок от Лиги. — Потом у меня тоже к тебе вопрос будет…
— Камрад! — слегка заикаясь, начал Лиги. — Вот ты сказал на ТВ, что Лиги, то есть я, не согласится с курсом, который не составляет 15 с чем-то там крон.
— Было дело, — согласился Ансип, всё тщательнее изучая подаренного ему тигра.
— Как это возможно? — с надрывом в голосе спросил министр финансов. — На меня, вероятнее всего, будут давить с одной стороны — Еврокомиссия, с другой — ты. Одни — требовать повышения курса, другие — обязательного введения евро… Ты ж на меня стрелки перевел, теперь, если что — именно я буду козлом опущения?
— Отпущения, — исправил камрада премьер.
— Какая разница? — отмахнулся Лиги.
— Это тебе еще предстоит узнать, — сообщил Ансип. — А пока — просто не соглашайся.
— Как? – еще раз спросил министр финансов. — Как ты это себе представляешь?
И Ансип представил — как… Пред его внутренним взором предстал Колизей. Тысячи зрителей на трибунах, ревущие от восторга. Ложа императора, сидящего на высоком троне в пурпурной тоге в окружении весталок. Песок арены, в который закопаны по самую голову люди — и машину с вращающимися подобно лезвиям косилки мечами. Эта машина медленно ползет, оставляя за собой кровавый след, и только отрубленные головы катятся, как кочаны капусты, в разные стороны. И вот она добирается до очередной жертвы. Крупным планом — лицо Лиги, орущего от ужаса…
Когда-то, в середине восьмидесятых, Ансип посмотрел «Калигулу» на закрытом просмотре для работников горкома компартии, и этот фильм остался занозой в его памяти на всю жизнь.
Затем премьеру привиделся костер инквизиции в небольшом немецком городке. Массивная деревянная дверь, лежащая на груде уже горящего хвороста, и прикованный к ней его министр финансов. И старушка, чем-то похожая на спикера Рийгикогу, подбрасывающая в пламя вязанку дров.
Следующее видение перенесло его в Чикаго 20-х годов одноименного века. Несколько крупных мужчин в жилетах и стильных шляпах, подтаскивающих закатанного по колени в таз с застывшим цементом Лиги к перилам моста…
Тут Ансип обратил внимание, что министр влез в его мысли и видит всё то же самое. «Вот именно так и будешь не соглашаться», — подумал премьер. «За что?» — плаксиво подумал Лиги.
— Сначала вот что, — уже вслух продолжил Ансип. — Ты мне объясни, почему этот тигренок, — он ткнул пальцем в фарфоровую статуэтку, подаренную ему министром, — кажется мне очень знакомым?
— Мейсенский фарфор… — забормотал Лиги. — Ценная вещь…
— А почему у него на пузе написано «Made in China»? — продолжал любопытствовать премьер. — И не тот ли это тигра, которого я тебе подарил на Новый Год 12 лет назад?
— Ты ж сам тогда говорил, что раритетная вещь, — оправдывался Лиги, — ручная работа… Мейсеские мастера… Мировое наследие… Вот я и подумал… Кризис ведь… А этой дряни в подвале поднакопилось столько, что…
— То есть я тебе подарил действительно уникальную статуэтку, а ты мне — китайский ширпотреб? —ласково уточнил Ансип. И снова гаркнул:
— Всё! Свободен! Иди, готовься… не соглашаться…
Ваш комментарий будет первым