Руммо, Руннель и Руставели

Министр юстиции Ланг сидел, вальяжно развалившись в кресле, перед рабочим столом Ансипа.

— Слушай, камрад, с этим надо что-то делать.

— Давай конкретнее, — потребовал премьер-министр, — нам много с чем надо что-то делать.

— Да я про наших камрадов. Иногда как ляпнут, а потом их канцелярии не знают, как отплеваться: «Министр не это имел в виду… министр хотел сказать…» — и прочее бла-бла-бла. Непорядок это.

— Что предлагаешь, камрад? Надеюсь, не министров менять? Лучше у меня для вас всё равно нет, — ответил Ансип, соображая, кого же это он сейчас так классно процитировал.

Ланг несколько оскорбился:

— Я ж реформист, а не идеалист какой. Что я, не понимаю? Что я, не видел этих других в парламенте? Хотя сама идея из Рийгикогу и пришла… Нет, тут другое.

Он оглянулся, наклонился к Ансипу и шепотом продолжил:

— Камуфляж нужен. Например, поэтический. Есть у нас несколько рифмачей, ну там, Руммо, Руннель, найдутся и другие, которые могли бы наши мысли формулировать, не поступаясь принципами, но как-нибудь так витиевато и таинственно, высоким, в общем, слогом, чтобы каждый мог в них найти что-то для себя, а зацепиться с претензиями было за что.

Ансип задумался.

— Слушай, камрад, а чего они у тебя все на «ру» начинаются? Руммо, Руннель… Подозрительно как-то… Что сами-то говорят?

— Не боись, на благонадежность проверили, все в полном порядке. А сами ссылаются на Саакашвили, у того, мол, тоже свой «ру» есть – Руставели какой-то – которого он чуть не в каждой речи цитирует. Позвонить Мише, спросить?

Ансип отрицательно мотнул головой:

— Не будем зря человека дергать, отвлекать. Да и сколько ему осталось-то… Лучше примеры приведи.

Ланг приосанился.

— Запросто. Вот наш президент высказался как-то, что, мол, «русский – язык оккупации». Сказал бы в рифму что-нибудь такое:

Нет горше ига для раба,

Чем звук чужого языка

— и никто бы к нему не привязывался. Или простодушные наши Лукас и Пихл, которые чуть что, так сразу советуют оппонентам покинуть Эстонию. Нет, чтобы как-нибудь так с добрым юмором высказаться:

Опарышу втыкая в зад крючок — шепчу шутя:

«Баул, вокзал, Россия…»

Или взять министра нашей, не дай бог, обороны, — Аавиксоо. Черт его дернул ляпнуть о 20 процентах эстонцев, которых вот-вот уничтожат или сошлют в Сибирь, нет, чтобы по-армейски как-нибудь срифмовать:

Лечь!

Отжаться!

Встать!

Равняйсь!

На «первый – пятый» —

Рассчитайсь!

Ну, что скажешь? Я, по-моему, дело предлагаю.

Ансип снова задумался.

— Ну, ладно. С этими более-менее ясно. А со мной как? Я тут давеча загнул, что в следующем году цены расти не будут. Как такое зарифмуешь?

— Ну, ты, камрад, задачки ставишь… – озадачился теперь уже Ланг. – Хотя… В этом случае нужно использовать что-нибудь максимально удаленное от европейской логики. Японское хойку, например. Звучит красиво, а смысл каждый улавливает для себя свой. И если тебе надо сказать о ценах, акцизах, тарифах или налогах, декламируешь что-нибудь типа:

Ночь. Кладбище.

Два звука – над и под:

Комар нудит и чешется покойник.

Ну, как? Ведь в целом соответствует смыслу, а как красиво сказано…

Ансип снова задумался…

Смотри по теме:
Ансип: никаких повышений цен в 2009 году!

Комментарии