Выбрать часть: (01) | (02) | (03) | (04) | (05)
(06) | (07) | (08) | (09) | (10)
(11) | (12) | (13) | (14) | (15)
(16) | (17) | (18) | (19) | (20)
(21) | (22) | (23) | (24) | (25)
Примечания к девятой главе
Жан Батист Трюдо
Стр. 150. Каждый, если верить Жану Батисту Трюдо, может внезапно, в абсолютно неподходящих обстоятельствах, вопреки логике и даже собственному желанию, стать счастливым…
Жан Батист Трюдо появился на свет в канадской провинции Манитоба, в резервации индейцев чиппева, и принадлежал к тотемной группе Лапа Медведя. При рождении он получил имя Юркий Жук, но в начале шестидесятых годов двадцатого века, когда власти Канады массово изымали из индейских поселений детей, дабы приобщить их даров цивилизации, стал в приюте называться Жан Батист.
Смена имени произошла почти случайно. Как-то вечером Юркий Жук демонстрировал своим приютским приятелям оригинальные способы метания томагавка, вместо которого он использовал пожарный топор. Мишенью же служила копия «Портрета служанки с кактусом» Жан-Батиста Грёза, неведомо как оказавшаяся в этом богоугодном заведении.
После нескольких бросков картина потеряла товарный вид. Юркий Жук в знак раскаяния попытался склеить обрывки полотна столярным клеем и отреставрировать служанку при помощи фасадной краски. Эти потуги наутро привели в оторопь служащих приюта, а маленький индеец в честь Грёза получил новое имя.
Однажды, лет пять спустя, Жан Батист заполнял анкету для департамента просвещения своей провинции. Добравшись за час работы до пятого вопроса анкеты, он, основательно подумав, спросил: «А если бы Господь заполнял эту анкету, то к какой религиозной конфессии приписал бы себя?»
Богоугодным заведением в то время рулили францисканцы, так что уже к вечеру Жан Батист стал бездомным бродягой.
Решив покинуть страну кленового сиропа, во Франции Жан Батист появился в разгар студенческих волнений, с подложным паспортом на фамилию Трюдо. Близко сойдясь с Даниэлем Кон-Бендитом, он стал на некоторое время идейным анархистом. Но его взгляды с неизбежностью претерпевали изменения и вскоре он уже был идейный маоист. Затем идейный троцкист. И все за каких-то два дня!
Эта эволюция закончилась вместе с молодежным бунтом. Баррикады с парижских улиц убрали, де Голль ушел в отставку — и чиппева Жан Батист Трюдо последующие сорок лет проработал индейцем в парижском ресторане «Штат одинокой звезды».
Наряженный в национальный костюм, с утыканной перьями головой, он встречал гостей у порога ресторана и сажал их в такси, когда они, загрузившись по ватерлинию текилой или виски, покидали заведение. За это время он выслушал от клиентов ресторана несколько тысяч историй, часть из которых, будучи несмотря на шесть лет в приюте неграмотным, он надиктовал значительно более образованной коллеге, смотрительнице туалетов в той же «Одинокой звезде».
Удивительное дело, но одному парижскому издательству эти истории глянулись. С ними поработали несколько редакторов и получился сборник эссе «Парадоксы счастья», вскорости ставший бестселлером. Доктор Олендорф, поклонник Трюдо, невольно процитировал начало эссе, имеющее следующее продолжение:
«Каждый может внезапно, в абсолютно неподходящих обстоятельствах, вопреки логике и даже собственному желанию, стать счастливым.
Окурок, вылетевший из окна лимузина, как на него ни смотри — полная дрянь. Странно даже предполагать, что этот дымящийся цилиндрик может согреть чью-то душу, а вот поди ж ты, именно он доставит безмерное удовольствие бывшему инженеру, ныне прозябающему в подвале недостроенной высотки в обществе пары таких же, как и он, бездомных дворняжек. Некогда технический этот интеллигент считал себя счастливчиком, проектируя здания общественного назначения, читая Кафку на языке оригинала и коллекционируя фарфоровые наперстки, ныне же блаженствует, заполучив недокуренную аж на шесть пальцев Монте-Кристо номер два.
По дешевке прикупивший этот недострой девелопер, тот самый, что разбрасывается немыслимо дорогими кубинскими сигарами, не будет столь же счастлив, даже когда отремонтирует эти развалины за малые деньги и распродаст за большие. Тем более, что сделать это ему не удастся, о чем он пока не подозревает. Зато вернувшись домой и спустившись в подвал, нахлобучит он на лысеющую голову форменную фуражку с зеленым кантом и таинственной кокардой из скрещенных топора и якоря — и окажется на седьмом небе, играя в железную дорогу на макете в добрых двадцать квадратных метров.
У его фигуристой благоверной, заработавшей устойчивый комплекс неполноценности из-за того, что она, со всеми ее прелестями, проиграла в конкурентной борьбе красному флажку и медному свистку стрелочника, запорхают в животе бабочки, лишь только подберет она шифр к сейфу мужа, и все его тайны, то бишь лукавые учредительные документы компании и банковский счет на Кипре, откроются ей во всей своей бесстыдной наготе. Почудится ей, что не так уж сложно переписать бизнес и недвижимость на себя, а уж перекачать деньги на свой счет, на том же, кстати, Кипре — с этим и школьник бы справился.
Чмокнув в нос чучело сурка, помчится она заручаться услугами самого бесстыжего сутяжника на всем белом свете. Какое-никакое, а счастье налицо. Просто лучший день в ее жизни. Опять.
Адвокат красавицы, тот самый крючкотвор, сияя как медный грош, вскоре разъяснит бывшему уже девелоперу истинное положение дел — ни денег, мол, теперь у вас, уважаемый, ни той самой собственности в Коста-дель-Соль и Лимасоле, о которой вы, по природной своей забывчивости, забыли сообщить своей благоверной. И будет близок к оргазму, передавая ему модель электровоза Сименс Е44 в качестве прощального подарка от бывшей супруги.
Разоренный бедолага в поисках укромного места на высоте, гарантирующей бессмысленность оказания медицинской помощи после нескольких секунд свободного падения, набредет на так и не купленную им, по-прежнему заброшенную высотку. Заберется внутрь и в пустом подъезде встретит бывшего однокурсника.
Они спустятся в подвал и под дешевое вино по два евро за литр девелопер докурит бережно хранимую в потертой банке из-под бельгийского шоколада сигару, ту самую Монте-Кристо номер два. Затем уснет в обнимку с немецким электровозом, до безобразия счастливый тем, что спину ему греет дремлющая рядом бродячая собака. Тоже сука, как и бывшая супруга, возможно даже в отличие от той блохастая, а поди ж ты – совсем другие, возвышенные, благостные какие-то ощущения…»
Последние годы Жан Батист Трюдо подвизается на одном из заштатных каналов французского телевидения, надиктовывает сценарии для всевозможных ток-шоу. И хотя он по прежнему нехрамотен, но тля итой роботы оно вить асобо и ни трибуится. Программы прайм-тайма не гениями делаются и не для умников, а вовсе даже наоборот.
Ваш комментарий будет первым